– Не понимаю, дорогая, зачем тебе весь этот шум. Пока я был жив, в «Кортесе» подобного не происходило.
Они стоят на втором этаже лобби, пока внизу проходят шумные, разгоряченные, источающие энергию молодости и жизни люди. В стране завоевала популярность новая британская группа, и все жаждут оказаться в одном с ними здании, как с богами. Они и есть новые боги. И Графине на руку то, как они притягивают к себе людей.
– Пока ты был жив, все, на что ты был способен – это перерезать горло какому-то бродяге, – отрезает Графиня, бросив всего один недовольный взгляд на Джеймса – большего он не заслуживает. – Ты был сносным бизнесменом, тебе нельзя отказать во вкусе, но не рассказывай мне, что делать с отелем дальше: все, на что ты всегда был способен – это превратить его в морг.
– Ты, как всегда, безжалостно честна, дорогая, – по голосу Джеймса сложно сказать, расстроило ли его ее замечание, а смотреть на него у Графини нет никакого желания.
– Допекай кого-нибудь другого. Найди себе занятие, в конце концов, – раздраженно бросает она, опираясь о перила и затягиваясь сигаретой в тонком мундштуке. – Убей пару бесполезных идиотов.
– О, это именно то, чем я планирую заняться, иначе этот вечер станет чертовски скучным.
Ей приходится выпрямиться и все же посмотреть на покойного супруга. Ни красивее, ни приятнее он не становится. Графиня смотрит прямо в его черные глаза.
– Только попробуй испортить этот вечер, Джеймс, и тогда в следующий раз мы поужинаем под Рождество.
Марч с улыбкой прижимает руку к груди.
– Я развлеку себя не больше чем ты. Кстати, позови меня, когда перейдешь к собственной развлекательной программе. Я знаю, что ты не пригласишь меня поучаствовать, но я не против и посмотреть.
Пока она смотрит ему в спину, ее передергивает от отвращения. И все же она провожает Джеймса взглядом, пока он спускается по лестнице, в своем черном костюме в тонкую полоску и с этой вечной шляпой, вид которой вызывает у нее тошноту – так часто она ее видела. Она дает ему скрыться из виду, прежде чем сама спускается по лестнице и идет к лифту, придерживая длинное белое платье рукой, затянутой в красную перчатку, чтобы подол не попал никому под ноги. За ее спиной запирают двери за последними гостями. Просто на всякий случай.

Новые боги закатывают вечеринку, захватившую целый этаж, и Графиня быстро оказывается в самом ее центре. Спустя час она сидит на спинке дивана за спиной Джонса, закинув ногу ему на плечо и позволяя платью соскользнуть до бедер, пока она расчесывает волосы Джонса и обсуждает с ним его любимые прически. Спустя два часа Ричардс уже не просто вдрызг пьян, а пытался снюхнуть кокаин с ее руки и просыпал половину. Все уже давно пьяны. И из всех присутствующих она – едва ли не единственная, кто контролирует себя и происходящее вокруг. Но она уже улыбается намеченным жертвам, и они никуда не уйдут отсюда, пока она не скажет.
И все же она не единственная трезвая здесь. Оторвавшись от губ молодой девчонки с прической как у Нэнси Синатры, она натыкается взглядом на Марча, и это сразу отбивает ей аппетит. Ее покойный муж увлеченно беседует с высоким незнакомцем, и Графиня на время оставляет блондинку в покое и, оправляя платье, поднимается, чтобы подойти ближе. Кожа на несколько секунд покрывается мурашками: ей кажется, что от него пахнет чем-то резким, диким и одурманивающим. Чем-то, чьего названия она не может вспомнить.
– Любопытно. С вами я еще не знакома, – она протягивает незнакомцу руку. – Графиня, – она подается вперед и привстает на носочках, чтобы коснуться губами его щеки и шепнуть: – Если вас пора спасать – только скажите.