ХА-ХА-ХА -
громким оглушающим эхом от стен отбивается.
ХА-ХА-ХА -
нотками острыми ранки-язвочки на коже оставляет.
ХА-ХА-ХА -
пронзительными осиными шипами вонзается под кожу.

упс, проиграл! - глашатай трубит унылое ква-ква, безликие куколки-марионетки деревянными тельцами резко поднимаются с сидений собственных и в припадке неистовом хлопают; на сцене главный герой: брюс уэйн, в своем неизменном наглаженном костюмчике, лощеной оболочке и фальшивой желейной маске - тронешь, двинется, затрясется, но не лопнет совсем, мистер уэйн старается не зря; под светом софитов щурится неосознанно, но выставляет почти что на автомате зубы белоснежные, улыбается ослепительно - помаши ручкой, как принцесса диана, и поймай в корзинку плетеную обойму ненависти и зависти; открой ротик, мистер уэйн, и сожри все это, не подавившись - тебе-то привычно, тебе-то это пища, для жизни необходимая [тебе так нужно внимание, да? просто признайся; мистер уэйн подмигивает и кивает, все так же улыбаясь. брюс, с места с толпой не вставший, не хлопает - закрывает глаза только понимающе. упс, проиграл - слишком запутался в своих масках, чтобы найти хоть что-то истинное.]

глашатай машет слишком приветливо единственному живому (живому?) лицу среди деревяшек верных - улыбается слишком-слишком-слишком, машет усердно, чуть ли не подпрыгивает; все в его действиях настолько слишком, что брюс закрывает устало вздыхает и голову кладет на руки, взглядом утыкаясь на собственные колени - в каких-то странных и неловких спортивных штанах; волосы, по ощущениям, такие растрепанные, что падают на лоб и невольно закрывают взгляд (и не сказать, что этому он не благодарен), СПУСТИШЬСЯ / ОСТАНЕШЬСЯ [ДА / НЕТ],  брюс любой выбор отвергает - встает медленно, по лестнице спускается, не обращая внимания на крики, что остаются позади - бурей нарастают, становятся все яростнее в попытках отчаянных привлечь внимание - и выходит из театра.

// АХ, КАК ЖАЛЬ, ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ОКОНЧЕНО СЕЙЧАС, НО ОНО ПРОДОЛЖАЕТСЯ ВСЕГДА //
альфред смотрит как всегда с беспокойством явным, настолько острым, что будто бы физически раны рваные на коже брюса оставляет: он знает его бог знает сколько, знает с рождения, и брюс знает, насколько тот беспокоится - альфред всегда был истинной семьей, той, потерянной, которой никогда не было. альфред всегда потворствовал любым выходкам уэйна - от безумных тусовок в университетские времена (а заодно подчищал его имя из поисковых запросов - по крайней мере, всегда усиленно способствовал этому. не то чтобы тот, прошлый брюс в этом нуждался - зато нынешний благодарен искренне - равно как и за все прочее, в том числе, за само существование в его жизни, за становление неизменной константой), альфред снисходительно относится к наивным попыткам брюса окружить себя любовью - настолько дешевой в своей дороговизне, что это выдуманное чувство быстро начинало вязнуть на языке, тянуть куда-то в болото тиной омерзительной, забиваться в глотку ; селина - выдранной грудной клеткой по костяшкам пальцев проходится, разбивает голову молоточком-улыбкой, смеется расслабленно, забивая под ногти гвозди каждым децибелом: брюс хочет з а к р и ч а т ь.

альфред смотрит и сейчас: уэйн практически на коже своей ощущает каждый его вопросов; сотни-тысячи-миллионы иголочек проходят сквозь бледную кожу, ответов на них никто давать не будет - альфред знает и это, кивает всегда смиренно, спрашивает, нужно ли что-то еще - а затем уходит. потому что брюс никогда не скажет, что ему по-настоящему нужно - потому что он и сам не знает, не залезает себе самому в голову, не хочет знать; залезет раз - осознает отчетливо, что самое место ему было в аркхэмской психушке, что больнее он всех, кто через нее проходил, что безумнее каждого сумасшедшего, которого посадил в тюрьму; знает это и не лезет, куда не следует, достаточно ему сжимать голову в руках по ночам и кричать громко-громко - никто не услышит из-за хваленой звукоизоляции, за которую брюс отвалил бешеную сумму. для него - ничто. не хочется только задаваться вопросом, насколько быстро ему понадобится эта изоляция, чтобы заглушить чужие крики - не свои собственные, и, кажется, не удовольствия - они слишком часто приходят к нему во снах, а сердце заходится в бешеном ритме, не позволяя проснуться, замыкая лабиринт и заставляя блуждать там целую ночь; искать почти что целую бесконечность источник криков - и не находить.

в особняке по ночам прячутся тени: они зовут его к себе, затягивают черными лапами из-за плотных штор, смотрят на него из глаз статуй мраморных - брюс подозревает, будто это тени, в нем самом живущие. в особняке прячутся монстры - которых брюс собственноручно освободил из-под замка и спрятал под новый, собственный, клетку озолотил ржавую, а ключик от нее выбросил: он их отрицает, представляет отцовскую фигуру незримую, которая говорит, что монстров под кроватью нет никаких - на какое-то время становится легче, пока брюс не понимает, что они вовсе не под кроватью живут, а ходят расслабленно вприпрыжку по коридорам, зовут его из-за стен и пугают, заливаясь смехом_смехом_смехом - абсолютно безумным, гораздо безумнее, чем когда-либо мог бы посмеяться сам брюс; этим смехом джокер ему будто бы гарантирует, что настанет время, когда и ты тоже так засмеешься, только подожди.

- уйди, - слишком слабо, на выдохе. почти что жалобно: насколько ты отчаялся, брюс, насколько ты готов пасть ниже, насколько тебе страшно? [от чего (к о г о?) именно?]

[nick]bruce wayne[/nick][icon]https://i.imgur.com/p4xcM2R.gif[/icon][status]apathy[/status] [fandom]batman[/fandom] [lz]<center>why do we fall?</center>[/lz]

Отредактировано Henry Winter (07.10.20 14:22)

пустота / обрыв / вакуум -
выбери, где проснешься на этот раз, брюс; большего выбора не положено - за деньги можно купить все и ничего одновременно, как ни странно, именно ничего брюсу подходит больше всего: мать с отцом смотрят со стороны на тринадцатилетнего брюса и смеются ему в лицо (изо рта стекают липкие капли крови, а одежда с иголочки мгновенно окрашивается в алые тона; уэйн думает - вот бы мы оказались все вместе; брюс говорит о мести, растет на ней и клянется в том, что это то, ради чего он продолжает жить - альфреду он как-то говорит о том, что хотел бы быть на их месте. там. в тот момент. альфред только кивает со взглядом своим, любви безусловной полным, и прижимает его к себе крепко - больше ничего не требуется.

ПОДДЕЛЬНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ — заменять белое на чёрное, все время ошибаться оттого при игре в шахматы, но извечно побеждать [просто потому что твоё имя слишком-слишком больше тебя самого]; убеждать себя в своей неисчерпаемой правоте, колоться ошибками-минутками больно-больно, на разрыв, маленькие иголочки проходят навылет и оставляют незаживающие колотые раны — на первый, на второй и даже, быть может, на сотый раз не то чтобы заметные, но ноющие страшно болью надоедливой, как только двинешься не туда, как только шагнёшь не по дорожке, собственными неясными да расплывчатыми идеалами проторенной; существовать, но не жить — оставлять жизнь на себе багровыми следами чужой страсти: засосами, шею и грудь усыпающими, шрамами, тянущимися через весь живот [ой, откуда у тебя это? можно потрогать? — опасность им отчего-то нравится, брюс сдерживает смешок и кивает согласно]; шрамами на сердце —

ах, фальшивка-брюс, да ты предатель.

горгульи с крыш готэмских скалятся, следят за ним взглядом каменным безотрывно, шипят издалека за спиной его: брюсу плевать совсем на чувства чужие, взять да растоптать кого-то — единственный способ его существования; у всех демонов города, на костях и крови дышащего, один взгляд — полный безумия и болезненной одержимости, цепью прикованного к одной-единственной фигуре; у всех демонов города на языке имя одно колется-режется, бесноватым ритуалом произносимое — всех демонов в себя впитал джокер, на частички разорвал да на осколки разбил, руки себе этими осколками мутными слюдовыми изрезал, да сквозь раны корни растянулись по телу, вырвать бы их, выкорчевать с жесткостью всей, что в теле брюсовом живет, что копилась уж столько лет — да только никак не получается.

мы же друзья, верно? друзья так не поступают.
друзья убивают сразу — напалмом сжигают, смотрят со стороны на то, как тело распадается на куски сгоревшие, плотью поджаренной неприятным сладким ароматом ноздри щекоча. друзья убивают сразу — со спины бьют по голове и смотрят, как под искажённым-испуганным лицом лужа крови растекается; брюс джону не друг — он по-странному сдерживается. брюс джону не друг — просто потому что непонятно совсем, где брюс, а где джон — где джокер, а где бэтмен. смешно, да? (посмейся, пожалуйста, вместе со мной)

С-М-Е-Ш-Н-О

брюс морщится, будто бы съел гадость какую-то — брюс каждое утро и каждый вечер выпивает чашечку яда и съедает кусочек отравы с темно-зелёными волосами и безумным хохотом; брюс вызывает у себя рвоту и судорожно говорит альфреду приказным тоном о том, чтобы тот джона доу выдворил — но то только в своих снах; в реальности же, жестоко бьющей по лицу, выжигая его кислотой едкой и прожигая легкие, он камнем держится — будто бы не обращает внимание на присутствие кого-то ещё, иногда — напяливает маску доброжелательную. тебе помочь? чем тебе помочь? (нет, убивать я никого не буду) (нет, себя убивать тоже не буду)

— у меня дела, джон. знаешь, моя жизнь не заключается в том, чтобы безвылазно сидеть здесь и... постоянно смотреть на меня.

он не знает, зачем это сделал и зачем продолжает это делать. он не знает ровным счетом ничего — но, кажется, ключ в том, что он всего лишь полный безумец — ничем не лучше крашенного пустышки доу. может быть, настало время это признать — может, это время никогда не настанет. одно из главных качеств успешного бизнесмена, говорит брюс уэйн, поблескивая белоснежными зубами с обложек: вовремя уходить от истины и подменять ее чем-то своим. кажется, это и вправду один из немногих отвратительных заветов, которыми он продолжает жить — как бы ни пытался бороться за справедливость, на чужой почве посадить и взрастить ее проще, нежели в самом себе.

сглотнуть предложение про друзей;
почему же от него настолько мутит?

— альфред привык, что кроме меня здесь никого нет. быть может, скоро он привыкнет и к тебе. если ты проведёшь здесь достаточное количество времени... если не вернёшься в аркхэм, разумеется.

может быть, там тебе самое место.
мне уж точно.
[nick]bruce wayne[/nick][icon]https://i.imgur.com/p4xcM2R.gif[/icon][status]apathy[/status] [fandom]batman[/fandom] [lz]<center>why do we fall?</center>[/lz]

ТЫНЕБУДЕШЬМНОЙ_ТЫНЕБУДЕШЬМНОЙ_ТЫНЕБУДЕШЬМНОЙ

ты не будешь мной — тенью отражается под софитами, брюс жмурится, глаза невольно рукой закрывает; не будет кем, не будет кто и почему, когда он закрывает глаза, эта фраза будто бы под веками выжжена иглой расплавленной. брюс никогда не будет бэтменом — костюм его сжимает в оковах крепко да кости переламывает, заставляя себе повиноваться, роль на себя принимая; брюс никогда не будет бэтменом — он сможет им лишь казаться, балансируя отчаянно на грани собственного сумасшествия, у брюса — настоящего, такого, какой он есть — не хватит отваги.

брюс никогда не будет брюсом уэйном — он далеко не так часто улыбается, а от мимолетных ночных пташек по ночам отворачивается, маску снимая слишком резко. именно брюс почти никогда не позволяет кому-то оставаться на ночь: селина — неудачное исключение, режущее своими словами и взглядом наживаю, точно так же проворно, как вырезает стекло во время очередной кражи; селина — вор по натуре, ей никогда не нужно было никем притворяться, даже без костюма она смогла украсть чужое сердце и растоптать его на части без малейшей жалости (убеждает себя в этом брюс — на самом деле он, конечно, осознаёт совершенно точно, что той жаль; себя жалеть отчего-то проще в пустой кровати).

брюс никогда не будет кем-то третьим — тем, кого в нем по крайне неудачному стечению обстоятельств видит джон. брюс никогда не будет его лучшим другом: ему слишком тошно смеяться над непонятными шутками в унисон, как то делают истинные друзья; он никогда не сможет появиться с ним на публике, завалиться в кинотеатр с ведром попкорна и посвятить целую ночь фильмам ужасов; брюсу вообще понятие «дружба» уж слишком чуждо — «дружба», как учит детство, завистливые взгляды и грязь за спиной, что льётся без остановки, это больно, «дружба» — улыбкой в лицо сладкой и подделкой оценок, чтобы занизить результат — предательством даже по мелочам в жизни след оставляет. враги брюса не предают — враги всегда себя оправдывают, враги всегда делают то, что им положено; оттого врагов — что же, черт возьми, за стереотипное детское мышление (кажется, брюс толком так и не успел вырасти) — брюс ценит куда больше, нежели друзей.

брюс никогда не будет кем-то третьим, но, кажется, хочет.

брюс не знает самого себя совершенно; брюс не знает ровно настолько же джона — можно ли считать, что он и джон — один и тот же человек? можно ли считать, что тяга брюса, граничащая с потерей рассудка [боже, брюс, к а к о г о черта ты держишь преступника с собой под одной крышей подобно экзотической зверушке], это всего лишь тяга к самопознанию; можно ли считать, что это бесконечное напряжение, за которым следует знание абсолютное того, что все так, как нужно, когда джон прерывисто дышит на ухо — это не всего лишь ощущение?

— а ты знаешь, чего мне хочется? — хрипло проговаривает брюс; звучит, наверное, как очередной упрёк в сторону джона, как очередная грубость, которыми брюс рассыпается, даже того сам не замечая; брюс, на самом деле, и вправду не знает — ищет ответа отчаянно. быть может, не там, где нужно, может, не так, как это делать правильно — брюс поднимает голову и смотрит на вставшего джона с толикой растерянности и нужды, тянется неосознанно — себя бьет автоматически, порицая.

— харли гниет там, где ей положено, — неосознанно резко и слишком холодно, брюс моргает, сдерживая наступающую ярость (всегда харли, всегда только харли, этот мерзкий паразит, питающийся мыслями джона, его разумом, разлагая его; харли — вечно желающая занести джону какую-то свою мысль и брюс — имеющий точно такие же цели, откровенно говоря. брюс ненавидит харли: и это, наверное, самое непонятное чувство, которое он когда-либо испытывал, — хочешь навестить ее? что же, тогда тебе придётся догнивать там же, ты же любишь парные наряды, да? чем тюремная роба не вариант?

— тебе правда так сильно хочется к харли или ты и сам не знаешь, чего хочешь? я сказал бы, что могу тебя отпустить — куда ты только захочешь — только где гарантия того, что ты не сделаешь ничего... такого как раньше? если ты не хочешь быть здесь, то вперёд — но за тобой и любым твоим промахом будут усиленно следить. или...

брюс кричит — кричит слишком громко и слишком яростно; как всегда то бывает - пытается надавить, показать свой неоспоримый авторитет, которого, на самом-то деле, и нет вовсе — брюс это осознаёт. брюс не осознаёт ничего из того, что чувствует — отчаяние резкой болью ударяет по нервам, заставляя те будто бы сомкнуться гармошкой, а голову сдавливает сильно-сильно: брюс сам не понимает, когда именно берётся за голову, замолкает и подавленно, еле слышно произносит:

— скажи мне, чего я хочу, джон. скажи, чего хочешь ты. что такое для тебя дружба, что я должен сделать, чтобы быть твоим другом? убивать ради тебя, как ты убивал ради меня? устраивать насилие ради насилия? но мне кажется, мы и без того с этим справляемся. мне кажется, мы убиваем друг друга, джон.
[nick]bruce wayne[/nick][icon]https://i.imgur.com/p4xcM2R.gif[/icon][status]apathy[/status] [fandom]batman[/fandom] [lz]<center>why do we fall?</center>[/lz]

(SATURATION)
ichi-oku-koonenn no hate ni mo todoite

триста тридцать два раза постучать по столу во избежание беды: тройка — количество пуль в теле отцовском [в детстве кажется, что того сделали решетом — что убили бездушно, пуля за пулей градом; потом оказывается, что трёх бывает недостаточно для того, чтобы убить, джона не убить миллионом пуль и только, быть может, миллион первая достигнет своего назначения лишь затем, чтобы отразиться и попасть по самому брюсу — уничтожить жизнь, забрать дыхание каждодневное и взгляды скучающие (странно говорить, но идея эта отчего-то его привлекает), двойка — столько, сколько попало в мать [на женщин много не нужно; интересно, упала ли она навзничь сразу же или стояла дольше; интересно, какого цвета была ее свежая пролитая кровь — цвета ли платья, с плеч ниспадающего, которое она в тот вечер надела?], вторая тройка — столько, сколько у брюса неполных разбитых личностей, наборов паззлов, которые никогда не получится собрать до конца.

иногда кажется, что лучше даже и не приступать к сборке — два в подбородок и три в сердце кажутся предзнаменованными прежде вариантами, разрушить их все до основания и надеть на себя маску сумасшедшего вандала, крушить не окна в торговых центрах школьной бритой, а собственные осколки сознания добивать, делать никогда ненайденными и оставшимися лишь режущей пылью под толстой чёрной подошвой ботинок, которые растаптывают да истирают в ничто только сильнее; брюс уэйн не верит в предсказания настолько же, насколько часто собирает их с завидной регулярностью в виде шёпотов за спинами («мне кажется, он сделает...» — что? скажи громче, золотая, мне интересно), письмами счастья на почту бумажными и электронными («только сейчас! просто перейдите...» — брюс переходит только однажды: тогда, когда знает, что одно такое подобное сообщение адресовано ему от джокера; там — место встречи в загадках и символах, в которых черт сломит ногу, но брюс разбирается. джон иногда слишком умный — брюс поражается тому насколько его не знает; брюс боится — и блудной летучей мышью тянется на опасную неизвестность);

брюс ненавидит предсказания — но ждёт с упоением, когда джон наконец-то предскажет ему будущую смерть, чтобы рассмеяться тому в лицо — также сильно, как смеётся тот.
брюс ждёт с упоением, чтобы рассмеяться — и, наконец, исполнить предсказание (принять себя? обрести свободу?)

— безумие — это не свобода, — тихо и не глядя глаза, брюс теряет себя с каждым словом и не находит (даже, впрочем, не пытается), — безумие — это ещё одна клетка. ты запираешь себя в рамках несуществующей вседозволенности, джон, и думаешь, что это свобода. глупо.

предательство — обыденная норма жизни. маленький брюс уэйн намазывает его горький вкус на завтрак вместе с арахисовой пастой на хлеб и кладёт в картонный пакетик; взрослый брюс пьёт его каждодневно вместе с предложенным учтиво в лицо и перекошенным за его спином взглядом вином пятидесятилетней выдержки и сьедает вместе со скользкими мидиями; бэтмен получает его острые уколы в виде пуль и переломов. предательство — единственное, что помимо альфреда его никогда не оставляло позади и всегда было рядом;

если джокер хотел быть героем — нужно было бы к этому привыкать.
(брюсу, откровенно говоря, жаль, что так вышло)
(брюс, откровенно говоря, рад, что тот так и не стал героем)

может быть, не стоит пытаться быть героем самому.

— почему ты опять злишься? — брюсу кажется, что он шутит: кажется, он и сам его злобой пылающей огнями первобытных языческих обрядов питается, кажется, внутри него самого загорается что-то сокровенное, спрятанное от всех других, что-то, что не принадлежит ни одной из всех прочих его личностей и масок, — ты калечишь меня. сам того не видишь, но калечишь. разве ты не видишь, каким я стал?

разве ты не видишь, каким я стал ради тебя //
разве не видишь черноту в глазах моих //
разве не видишь смерть на руках — прими мой дар.

— ты ведь тоже хочешь видеть меня кем-то. разве ты не человек? — устало проговаривает брюс в спину неслышно и тускло; брюсу настолько все осточертело, что хочется разделить себя на части, препарировать, будто обычную лабораторную мышь, а не грозное летучее создание, наводящее ужас на непрекращающиеся грехи ночного готэма; брюс устал настолько, что когда он говорит об этом селине, та морщит лицо — делает такое его выражение, которого брюс прежде никогда не видел, и в тот момент он понимает, что все кончено.

может, ну его к черту.

— вот, — брюс распахивает дверь в поисках джона [тот слишком предсказуем хотя бы в этом и ищется так, что не приходится прилагать усилий; может, тот и не хотел прятаться] и протягивает нож, — покажи мне, кем ты хочешь, чтобы я был. покажи мне мое будущее. я доверяю это только тебе — разве это недостаточное безумие? разве это недостаточное раскаяние за предательство?

[nick]bruce wayne[/nick][icon]https://i.imgur.com/p4xcM2R.gif[/icon][status]apathy[/status] [fandom]batman[/fandom] [lz]<center>why do we fall?</center>[/lz]

AND WE’LL HAVE LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS AND LOTS —

извилистыми заброшенными тропами пытаться найти дорогу обратно — туда, где ласковое материнское касание на ночь отнимало силу у всех кошмаров да снов гадких [убила бы ли она человека? убила бы она тебя? задушила бы на ночь подушкой, пока ты ничего не замечаешь, или подождала бы, пока спозаранку глаза раскроешь, смаргивая утреннюю пыль, что на ресницах копится], где отец откладывал газету в сторону, сидя за столом, и неизменно приветливо и тепло-тепло улыбался [он бы убил; он бы убил кого угодно — насадил бы твою голову на кол и выставил на крышу дворца своего, из скучного обтесанного камня выстроенного — назидание соперникам, что не остановится не перед чем]; альфред — убил бы? нет, не убил бы, брюс знает наверняка — задохнулся бы, горло в попытках спасти себя из петли расцарапывая, но не убил бы его взамен;

брюсу видятся иллюзии будто бы мгновениями предсмертными — и он погружается в них с отдачей полной самого себя, стирая с губ кровь запекшуюся и выблевывая на грязный от чужих следов пол остатки себя [КТО ЗАБРАЛСЯ ДОМОЙ \\ БЫЛ ЛИ ТЫ ЗДЕСЬ КОГДА-ТО В БЕЗОПАСНОСТИ // ПОЧЕМУ С СОБСТВЕННЫМ УБИЙЦЕЙ ПОД КРЫШЕЙ ЖИТЬ СПОКОЙНЕЕ ВСЕГО]; потому что знаешь, что убьёт, потому что ждёшь этого с напряженным ледяным взглядом, уколами в спину и вышвырнутыми из себя беспристрастными словами, сказанными будто бы только для того, чтобы показать — он, брюс, его все ещё видит. все ещё помнит о его существовании (к сожалению) и губит себя с каждым взглядом и каждым дыханием поблизости ;

БРЮС-БРЮС, ПОЧЕМУ ТЫ НАСТОЛЬКО ХОЧЕШЬ УМЕРЕТЬ?
(это неправда, мама, я просто хочу жить иначе)
УЭЙН-УЭЙН, ОТ МОИХ ПОДАРКОВ ТАК ПРОСТО НЕ ОТКАЗЫВАЮТСЯ;
(папа, я всегда дерьмово относился к подачкам)

пытаться найти дорогу домой и с каждым разом спотыкаться о корни древесные, венами вздутыми торчащими из больной стонущей земли, ударишь ногой один раз — завизжит истошно и почти что нараспев в напрасных попытках начать лебединую песню свою (получается только закончить сразу же на ноте-восклицательном знаке), ударишь второй — закровоточит несбывшимися ожиданиями и потерянными в затухших воспоминаниях словами: теми, что некогда брюс говорил в селине в тихой надежде ее притянуть, зацепить за себя наручниками и никогда не отпускать — никогда себе в этом не признается; селине удалось — селина сбежала, махнув хвостом и бросив взгляд, полный, кажется искреннего сожаления на прощание, что говорить — селина всегда была умной и слишком-слишком для бэтмена и брюса уэйна; словами, которые из раза в раз слышит альфред, когда брюс знает — с легким намеком на то, что он может не вернуться вовсе, но все же дверь входная поутру хлопает с завидной частотой (альфред от того не успокаивается. брюс уверен в этом, уверен хоть в чём-то); обрывки фраз, в отчаянии и непонимании того, что делать привнесёнными джону — лишь бы тот остановился, лишь бы тот прекратил.

брюс лгал — лгал много — по собственному уверению, в спасение, по факту — во вред лишь: и то третий, четвёртый и пятый удары — на какой-то из них земля замолкает, и брюс не знает, какой стал фатальным — но знает, что его собственный фатум кроется в глазах, спрятанными за стенами неприступными безумия, которые для него самого джон делает почти что невидимыми. может, это потому, что они теперь — полноправно, клятвой кровавой по рукам и ногам скрученно-скривленно, одно и то же? зеркало без отражения с нарисованной ярко-красной улыбкой: брюс смеётся — кто ты, а кто я, где граница раздела — кто из нас растворитель, а кто — растворенное вещество; в органике неживые кислоты не растворяются, а живые — слишком слабые, но прожженный насквозь льюисовским порождением джон доу поглощается брюсом уэйном, созданном из сплошь искусственного и синтетического, растворяется вплоть до сердца, вырванного и оставленного на воздухе сохнуть от крови блестящей и биться в последние считанные (раз, два, три — что, четвёртого уже не случится?) разы.

брюс лгал — и брюс поплатился. да святится твоё имя, брюс уэйн — прекрасный принц закрыл свои глаза с разрезанным ртом; кто-то другой открыл глаза.

— тебе нравится так? тогда мне тоже, — брюс (?) забирает нож ловким плавным движением и наставляет его на джона — улыбается — прокручивает в руке, — люблю ли я, если счастлив? и что такое счастье? прилив гормонов, джон, и ничего больше. ты же знаешь, есть что-то гораздо большее. ты показал мне это — посмотри, как показал, посмотри на мою кровь, тебе нравится? — и не видишь этого сам?

(я покАЖУ Я ПОКАЖУ Я покажу ПОКАЖУ я я я ПОКАЖУ)

рваным движением по щеке; каплями оседать на пол — почему казалось, что в венах доу течёт что-то иное, что не кровь там, а яд ярко—зелёный?

— вот так.

наконец-то.

YOSHIMI FOREST MAGDALENE
(‘cause when i’m mad i get pretty scary)

[nick]bruce wayne[/nick][icon]https://i.imgur.com/p4xcM2R.gif[/icon][status]apathy[/status] [fandom]batman[/fandom] [lz]<center>why do we fall?</center>[/lz]