У них нет времени на то, чтобы глазеть по сторонам на турианскую луну: спрыгивая с челнока, Джейн едва касается камней ногами, как всё вокруг тут же смазывается за голубой пеленой, а сама Джейн вспыхивает яркими дымными всполохами. Она швыряет себя вперёд, врывается остервенело в толпу хасков, собирающихся на их посадочной площадке, и с рыком сносит их, взрываясь в центре так, что изуродованную трубками нечисть разбрасывает на ошмётки. Приятное, долгожданное чувство подпитывает её кровожадность, струится ласково по венам, с первым выбросом высвобождая свирепую, чистую, незамутнённую ненависть.
Джейн мечтала об этом с самой Земли. О каком-никаком возмездии, о шансе уничтожить и раздавить, стереть каждую тварь Жнецов в порошок, раздробив и рассеяв по космосу всё, что останется. За всё, увиденное на Земле, за станцию Арктур, за каждый мир, в который врылись поганые клешни — за всё хочется отплатить хоть как-то.
Эта вылазка — её шанс.
Им нельзя здесь задерживаться, у них нет времени на то, чтобы остервенело вырезать каждую превращённую тварь, и нет никаких шансов выйти из этой борьбы победителями. Джейн осознаёт эту паршивую истину очень чётко, и голова у неё ясная и холодная, от ярости ледяной подпитывающаяся, но не бросающаяся за слепым возмездием. Она выбрасывает свою злость по капле, начиняя ею каждый патрон и примешивая к искрящемуся нулевому элементу — она заставляет себя думать лишь об их главной цели, но позволяет себе отыграться на каждом Жнеце, что встанет у Джейн на пути.
Встряхиваясь посреди опустевшего плацдарма, только теперь она достаёт из-за спины дробовик: рвать Жнецов голыми руками увлекательно, но не так эффективно и быстро, как дырявить их целыми пачками с нескольких метров. Заряжая зажигательные, Джейн отрезает не глядя:
— Мы прилетели за Примархом, Эш. Забираем его и уходим.
Эта луна погибает — Палавен погибает, и в огне сейчас абсолютно все. Они не могут бросаться на помощь каждому, не будут носиться по всей Менае, отвечая на каждый зов о помощи. Джейн это отвратительнее всего, Джейн в бешенстве на Жнецов и за это тоже, но Джейн больше не может помогать им всем. Как и не может оставаться на Земле, не может оставаться надолго хоть где-то, надеясь зубами вырвать один единственный мир — и потерять все остальные разом. Её усилия будут тщетны, их с Эш усилия будут тщетны — им здесь и сейчас не выстоять до победного.
Это необходимо прояснить сразу, но какого-то хера именно Джейн должна тратить время и силы на то, чтобы собрать вместе напуганную и горящую, разобщённую Галактику, вместо того, чтобы стоять в одном строю со своими солдатами на Земле. Какого-то хера она должна пробираться сюда на «Нормандии» и трусливо бежать обратно вместо того, чтобы вести наступление в первых рядах и стоять насмерть, вместо того, чтобы истреблять сотни хасков и каннибалов на передовой, делая то, что у неё получается лучше всего, пока какой-нибудь подвешенный язык на Цитадели не уболтает всех вокруг. И какого-то хера Джейн должна заставлять всю команду свою уходить за ней, одёргивая Эш заранее, одёргивая Джеймса, который, кажется, до сих пор в бешенстве на неё после оставленного позади Ванкувера. Какого-то хера именно им нужно отворачиваться от беды ради спасения для всех остальных.
Тёмный Палавен полыхает ярко-рыжими пятнами, точно лопнувшими нарывами, заразой, уродующей родину Турианской Иерархии. Куда ни посмотришь — наткнёшься на этот огромный, агонией объятый шар. Джейн напарывается взглядом на самое ядро огня, бело-жёлтое, видное чётко даже с луны, — и отворачивается от него, жестом давая команду бежать за ней.
Где-то там, среди белого, жёлтого, рыжего, прямо сейчас может быть Гаррус — хватая эту мысль за глотку, Джейн с ожесточением душит её и топчет, хоронит в братской могиле с остальными страхами, утрамбованными кое-как.
Она не найдёт себе на этой луне места, если позволит себе за него бояться.
— Нам нужно прорваться к ближайшему турианскому аванпосту.
Приседая за каменным выступом, Джейн кивает в сторону, откуда доносятся звуки выстрелов. Над всей луной стоят грохот и треск, скрежет красных лучей, где-то в десятке километров отсюда крушащих по десятку бойцов за выстрел, но это всё пока что далеко. А вблизи — выстрелы всё редеющие, видимо, принадлежащие передовому отряду, отошедшему слишком далеко от аванпоста.
Если они поторопятся — могут успеть выручить хоть кого-то. Хотя бы потому, что им по пути.
Новая перебежка начинается по команде: выскакивая из-за камней, Джейн бежит на скрежет и выстрелы, будто решительно не замечая кошмара вокруг и видя лишь единичную, чёткую цель — хотя бы ту, до которой возможно добраться.
Настроить закрытый канал связи через «Нормандию» было верным решением. Они не ловят экстренные передачи турианцев — оставляют СУЗИ их фильтровать, передавая отряду только сообщения о Примархе, а всё остальное оставляя тонуть в общем гомоне неразборчивого эфира.
Джейн сожрёт себя заживо, если будет слышать каждый отчаянный зов.

Отредактировано Jane Shepard (06.10.20 07:51)

Подпись автора

I wish that someway, somehow That I could save every one of us But the truth is that I'm only one girl

Джейн рефлекторно прыгает вперёд, куда её толкает Эш, и перекатывается по жёсткой земле, чтобы нырнуть за ещё целый выступ. Им приходится рассредоточиться, размазаться вдоль прямой, попрятавшись каждый за своим укрытием, и гнуть там головы от новой очереди и разрывающихся рядом с ними ответных гранат. Эш права, им некогда здесь отбиваться: застрянут — и потеряют аванпост, а с ним и возможность поскорее узнать о Примархе, и придётся носиться по всей луне, пока хоть где-то не отыщутся его следы. Остатки передового турианского отряда, кажется, всё ещё отбиваются, но теперь их друг от друга отделяют сразу две группы Жнецов. Отряду Джейн достаются враги посвежее, и пускай справиться с ними несложно, им придётся надолго увязнуть здесь, отбиваясь в одиночку.
Бежать напрямик не вариант: их просто расстреляют в спины, и никакие щиты не выдержат такого плотного огня. Им нужно что-то быстрое, способное мгновенно перевернуть ситуацию в их пользу, нужен не просто обманный манёвр, а…
Внезапный удар.
Джейн осторожно выглядывает из укрытия, высовывая нос и высматривая далеко впереди, за рядами каннибалов, — тех в армии Жнецов больше всего, и это вновь отдаёт Джейн в голову воспоминаниями о Бахаке, — мелькающие огни другого столкновения. Для её обычного рывка расстояние слишком большое: придётся как следует поднапрячься, надеясь не поплавить себе имплант вместе с мозгами. Тот пусть и новенький, передовой, но суровых краш-тестов имени Джейн ещё не проходил.
Она твёрдо командует:
— Двигайтесь к аванпосту. Я обеспечу прикрытие и приму огонь на себя, — а сама, отсчитав момент заминки между перезарядками, вскакивает сверху на укрывавший её выступ и вспыхивает дымными искрами вновь, наметив для себя прямой туннель от точки А до точки Б.
Джейн пролетает на рывке мимо каннибалов и хасков, мимо новых Жнецов, в которых узнаются по гребням турианцы, и мчит мимо них разрывным снарядом, оставляя за собой голубой яркий шлейф. И когда действие биотического ускорения заканчивается, она выжимает из себя ещё, додавливает лишние метры и тянет сама себя, точно за волосы, чтобы с натужным рыком долететь до налётчика и сбить его с ног вместе с засевшей рядом мелочью. Она пересекает расстояние, разделявшее их с турианским отрядом, и врывается в их столкновение, чтобы своим появлением внести смуту в ряды меньших вражеских сил, но в первые секунды после рывка голова Джейн начинает нещадно кружиться. Небо с землёй меняются местами, смазанные очертания не обретают чёткость — она как будто всё ещё несётся, теряя ориентацию в пространстве.
Джейн даже не понимает, падает она или летит вверх, когда кто-то дёргает её за плечо и прижимает к земле. Только потом, с запозданием в несколько секунд глаза приходят в норму, и Джейн замечает рядом с собой турианца. Настоящего, живого турианца, не нашпигованного синеватыми трубками и продолжающего отстреливаться рядом с ней. Тряхнув головой и вскинув дробовик, она встречает его уже осознанным взглядом, и вот тогда он заговаривает с ней.
— Сержант Керус. Спасибо за помощь.
— Коммандер Шепард, — Джейн добавляет пару своих добивающих выстрелов. Турианцы верно пользуются подаренным ею преимуществом: её неожиданная атака, разбросавшая врагов по сторонам, даёт шанс окончательно с ними расправиться, но на подходе уже новая партия — та, которую Джейн отвлекает на себя, кометой рванув прямо между Жнецами и оттянув на себя всё их внимание, чтобы у Эш и Джеймса был шанс рвануть к укреплениям.
— У вас рискованный стиль, коммандер.
— Мой отряд продвигается к вашему аванпосту, — пропуская мимо ушей то ли замечание, то ли комплимент, Джейн указывает в сторону лагеря стволом дробовика. — Прикройте их.
— Есть, мэм.
Его, кажется, совершенно не удивляет её появление на Менае, у Керуса не возникает никаких вопросов, и их короткие переговоры на этом заканчиваются, сменяясь плотным огнём по Жнецам. Джейн это полностью устраивает, в очередной раз заставляя подивиться турианской выправке: у них всегда дела предшествуют разговорам, и нет лучшего применения этому качеству, чем война.
— Эш, приём. Вы добрались до лагеря?
Сборщик заходит на вираж у Джейн на глазах, его дырявые крылья раскрываются во всю ширь, и размах их настолько огромен, что накроет, наверное, весь лагерь поперёк. Она не может разглядеть, что происходит в лагере, но с её позиции, несмотря на собственный гомон, слышатся звуки (сборщики — чертовски громкие твари) и слышится, как вслед за эхо неестественного, полумеханического крика, подобного воплю огромной умирающей птицы, следует очередь из взрывов, мелькающих красными сгустками огней.
— Эш! Джеймс! — она рявкает в микрофон коммуникатора, с остервенением разрывая дробью нарвавшегося на неё хаска. — Приём! Не вступать в бой со сборщиком в одиночку! Повторяю, не вступать в бой!
Она спешит, как может, и путь перед ними с отрядом Керуса уже чист, но, чем отчётливее доносится до них очередной залп сборщика, невидимого за сборными зданиями, тем меньше остаётся шансов на то, чтобы хоть что-то там спасти.

Подпись автора

I wish that someway, somehow That I could save every one of us But the truth is that I'm only one girl