Второй раз прыгать в горящую пропасть не так страшно, но если бы у неё был выбор, она бы непременно отказалась. Вот только демон рядом с ней вряд ли когда-нибудь спрашивает разрешения, он просто делает или берет то, что хочет. Ей осталось только плотнее прижимать к телу крылья — одно неправильное движение и перья вспыхивают как фитиль свечи.
Временная тюрьма, где заключенные дожидаются своего наказания — не наказание ли это уже, ожидать собственной смерти или истязания? — выглядит жутковато. И это ещё слишком просто сказано. Вики просто не находит правильного слова, чтобы описать страх, что заставляет сердце бешено ломиться о грудную клетку, когда к ней тянутся неестественно скрюченные руки неизвестных ей существ. Не хотела бы оказаться на их месте. Она вообще предпочла больше не оказываться тут, это место теперь будет приходить ей в кошмарах, она уверена.
Она вздрагивает от каждого шороха, непроизвольно подается вперед и старается укрыться за широкой спиной уверенно идущего впереди Люцифера. Но даже в его плечах читается напряжение, как у хищника, что готовится к смертельному прыжку. Вики вовремя отдергивает руку, что тянется к его — хищникам нельзя показывать слабость, иначе они сожрут тебя целиком. Ей хочется закрыть уши руками, чтобы не слышать стоны и нечеловеческие крики, раздающиеся с разных сторон. Она пытается задержать дыхание, но запах боли, сырости и крови заползает под самую кожу, касается обнаженной шеи, так что волосы на затылке встают дыбом. Ей хочется закричать и убежать отсюда, но она послушно следует за демоном, не замечая как дрожат руки от страха.
Куда она ввязалась? Зачем и её хочет видеть отец Люцифера? Имя его она не произносит даже про себя, словно это имеет какую-то власть здесь.
— Куда мы идём? — ей требуются усилия, чтобы голос звучал спокойно, будто прогулки такие для неё не являются чем-то из ряда вон выходящим. Шепфа, кого она пытается обмануть. Ответом ей служит открытая решетка камеры.
Да ты издеваешься. Взвивается всё внутри, когда страх достигает точки и оборачивается в ярость. Она сталкивается с ним взглядом. Он не может оставить её здесь одну, запереть с остальными. Не посмеет, она почти шипит, когда руки её упирается ему в грудь, стремясь оттолкнуть. Она не войдет туда по собственно воле. Ни за что. Но вся её напускная ярость, разбивается о его, особенно красные в темноте, глаза. Он преграждает ей путь и Вики инстинктивно делает шаг назад, не зная что ожидать.
Звук замка почти перекрывает крики из противоположных камер. Он оставит её здесь одну? Она делает ещё шаг назад, пытается снова поймать его взгляд, но он уже разворачивается и уходит.
— Подожди. Не уходи. Люцифер!
Острые шипы, которыми покрыты прутья камеры, сильно врезаются в кожу. Заставляют отпрянуть назад. Руки её холодны, она не чувствует небольшие царапины. Проклинает свою доверчивость. Подыскивает самые изощренные ругательства в адрес этого невыносимого самодовольного демона, выплевывает их, сжимая кулаки. Озирается по сторонам и отходит дальше к задней стене, единственно безопасному место. По бокам её камеры такие же прутья и темнота, она чувствует, как та движется, принюхивается. Звенит цепями, приближается, вынуждая замереть и прислушаться. Бежать ей всё равно некуда.
Вики вглядывается в темноту, пытаясь разгадать очертания того, кто в ней скрывается. Любопытство опять играет с ней в любимую игру, дергает вперед, не дает шанса отскочить, когда чьи-то пальцы опутывают её запястье, а крик застывает на губах, спотыкается от страха и камнем падает в самый низ. Он тянет её к себе и шипы от прутьев врезаются в кожу глубже, разрезают. Из пасти его тянется змеёй язык, чтобы испробовать добычу. Она упирается, ещё больше раздирая руки, лишь бы оно не коснулось её. Вырывается, чувствует что существо не сводит с неё своего взгляда, облизывается, смакует, говорит. Растягивает слова в запрещенное имя. И смеется.
Слова его застревают у неё в голове. Но не хотят формироваться в что-то осознанное. Они звучат предупреждением. Всё только начинается, тебе не скрыться, не убежать.
Звяк.
Вики вздрагивает и подается вперед, когда дверь её камеры распахивается. Ей хочется бежать как можно дальше отсюда, но её к стене прижимают сильные руки. Глаза её расширяются в немом упреке, она хватает его за руку, впивается в неё ногтями — он даже не замечает этого. Одного вздоха хватает, когда отпускает. Отводит руки за спину.
— У тебя тоже, — огрызается и выскакивает из камеры, как будто за ней гонятся все черти ада [ одного вполне достаточно ].
Дыхание переводит только, когда они оказываются наверху. И вздрагивает от тихого голоса Мисселины, что сквозит разочарованием. Она качает головой, переводи взгляд с Вики на Люцифера и уходит. Непризнанная поджимает губы — не находит, что сказать в собственное оправдание.
Сама виновата. И поспорить не может. Вздыхает и осторожно касается предплечья Люцифера, будто боясь что снова выльет на неё свою ярость. Она так легко не сдастся. Не ему.
— Пойдем, надо обработать раны.
Что это? Вина? Глупость какая. Ведь его никто не заставлял идти за ней, помогать ей в том маленьком спектакле. И уж точно она не виновата в их семейных разборках. Тогда зачем она ведет его в свою комнату? Зачем практически силой усаживает на собственную кровать? И скрывается за дверью ванной комнаты.
Переводит дыхание. И понимает, что предложить ей нечего. Злится сама на себя. Ловит собственное отражение, что смотрит сейчас глазами большими, будто в лихорадке. Успокойся. Хватает первое попавшиеся полотенце, топит его в холодной воде [ та приобретает красный оттенок ], так что пальцы судорогой сводит. Выходит и прижимается спиной к двери, не отводит глаз — будто только сейчас поняла, кого позвала в свою комнату.
[icon]https://i.postimg.cc/ZYWppdwp/15.png[/icon]
