На Иллиуме Джейн как-то неуютно. Что-то гложет настойчиво внутри, гундит и не даёт поддаться полностью очарованию планеты, по уровню безопасности «не уступающей Цитадели». Джейн знает, насколько безопасна эта самая Цитадель — сравнение её не успокаивает, а только неприятно щекочет чутьё. На Иллиуме очень красиво, просто очаровательно, в духе колонизировавших его азари, но его сине-сиреневые закаты не внушают спокойствия. Эта планета обманчива, и Джейн чует её лукавство: здесь всё не то, чем кажется, здесь прячутся за солнечными бликами и следом за услужливыми словами выпускают пули.
Гаррус неправ: здесь ещё хуже, чем на Омеге. Забытая всеми богами станция в своей жестокости честна со всеми обитателями.
Иллиум лжёт.
Джейн узнаёт в нём характерный почерк азари, находит здесь всё то, что ей не нравится во всей их расе. При всей её симпатии к отдельным её представительницам, при всём её искренне положительном отношении к расам Совета, азари в своей совокупности иной раз вызывают у неё раздражённый зуд, какой преследует всякого, на кого те смотрят свысока. Джейн злит их лживое и напускное милосердие, их сочувственность и снисхождение, с которыми они готовы раскрывать свои объятия каждой несчастной душе, на которую могут умилённо смотреть с высоты своего доминирующего положения. Джейн это злит, потому что Джейн знает: в реальности азари беспокоятся лишь о себе, но выдавать пытаются себя за нечто большее, несоизмеримо далёкое и всех превосходящее вместе взятых.
Джейн любит честность, но Иллиум всем лжёт.
Тем неприятнее смотреть на то, во что он превращает своих обитателей. Тем больше смятение, с которым они уходят от Лиары, оставляя ту наедине с работой, теперь имеющей мало общего с протеанами. Джейн шагает по Нос Астра в мрачной задумчивости, хмурится время от времени сама себе и только иногда поглядывает по сторонам на надписи: вести их до бара она доверяет Джону, и это, видимо, оказывается дерьмовым решением.
— Мы третий раз проходим мимо этого волуса. Оставить тебя с этим толстячком?
Джейн стопорится на месте, скрещивает руки на груди, кивая себе за спину на низкорослого волуса, всё это время с важным и очень занудным видом болтавшего с азари о каких-то усилителях, которые он едва ли станет покупать. Какое-то время она сверлит Джона скучающим взглядом, даёт ему несколько секунд на раздумья, а после любезно указывает ему прямо за спину, где, свернув влево, можно увидеть незаметный отсюда проход.
— Там указатели, Джон.
Её по-прежнему иногда прошивает болезненной мыслью: существование Джона, к которому Джейн вновь почти привыкает, слишком безумное, чтобы быть частью их реальности. Прежде привычные вещи по-прежнему порой простреливают её, точно сбои в матрице, мгновения просветления посреди морока.
Ей всё ещё странно видеть его живым.
Нос Астра состоит из одинаковых улиц, дверей и коридоров, но кое-какую закономерность даже Джейн начинает замечать, следя за окружением вполглаза. Сворачивая на лестницу и проходя мимо говорливого терминала с новостями, она снова какое-то время молчит, а после выдаёт, будто бы рассуждая вслух:
— Лиара сильно изменилась.
Настолько сильно, что от подобных изменений Джейн не по себе.
— Мы редко общались. Теперь я догадываюсь, почему.
Потому что у Лиары теперь опасная жизнь, полная секретов и закрытых каналов, потому что она торгует информацией, копается в чужих секретах и выворачивает чужое грязное бельё с такой дотошностью, что её саму это делает скрытной и… Отстранённой? Подчёркнуто холодной даже с четой Шепардов, будто она и перед ними боится сболтнуть лишнего. Лиара становится жёстче — Джейн замечает это сразу, и привычно спокойный, размеренный голос её не обманет. Т’Сони теперь говорит о совершенно иных вещах, и в ней нет больше ни капли прежней детской наивности. Как будто для азари два года — что человеческие десять лет.
Джейн остаётся только гадать, что с ней произошло за это время. Что её сделало такой, на каждой встрече с ними говорящей лишь о своей охоте.
Что её сделало так одержимой добычей?
Чуть позже Джейн спросит её. Обязательно спросит, но пока что — поможет ей вместе с Джоном. Внимательно следя за тем, к чему эта помощь их приведёт.
Бар «Вечности» скромнее «Загробной жизни» на Омеге. Здесь спокойнее, тише и безобиднее (лишь внешне, разумеется), и каждый вроде бы сидит обособленно за своим уединённым столиком. Один из таких они и занимают с Джоном: проходя мимо небольших ограждений, Джейн садится возле балкона точно рядом с каким-то искусственным кустом, видимо, примечательным настолько, что его Лиара задаёт в качестве ориентира для точки встречи с информатором. Занимая стул ближе к парапету, Джейн облокачивается на него рукой и как бы невзначай глядит по сторонам, подмечая окружение.
Контингент тут явно поприятнее, но, может быть, это тоже — иллюзия?
— Ну, что, пари? — небрежно предлагает Джей, как что-то рутинное. — На чьей голове здесь раньше нарисуется мишень?

Подпись автора

I wish that someway, somehow That I could save every one of us But the truth is that I'm only one girl

Доброжелательно-нейтральная Джейн заступает на пост: от неё никогда не веет с первых слов враждебностью и подозрительностью, даже если сама Джейн не в восторге ни от встречи, ни от окружения, и некоторых искренне удивляет эта её лёгкость в общении. Вместе с умением удивительным образом располагать к себе собеседников, умудряясь влиять на них без явных угроз.
Молодой паренёк, представившийся Дастином, встречается с её дежурным приветственным кивком, но не даёт ей назваться самой:
— Я наслышан о вас, коммандер Шепард. Рад познакомиться лично. Хоть я совсем не ожидал подобным образом с вами встретиться.
Джейн без большого энтузиазма отвечает своей улыбкой на чужую, кривоватую, которая, наверное, по задумке должна выглядеть очень хитрой и загадочной. Ей эти слова не льстят, а узнаваемость не тешит самолюбие: из неё делают сраную знаменитость вроде кинозвезды с афиши, чьи подвиги пересказывают с восхищённым придыханием и парой преувеличений, а ей всего лишь нужно, чтоб её слышали и слушали. Искры в глазах пусть оставляют азари из «Вэнии».
У них завязывается странный и глуповатый диалог, предмет которого Джейн до конца так и не ясен. Дастин о чём-то пространно треплется, выспрашивая, что привело их с Джоном на Иллиум — тот в диалоге совершенно не участвует, но Джейн всё равно его мельком представляет, — как давно они знакомы с Лиарой и прочие вроде бы незначительные мелочи, на которые Джейн отвечает настолько же туманно, насколько смутны цели вопросов. Они здесь лишь за тем, чтобы забрать диск с данными, передав их Лиаре через себя в качестве её самых надёжных посредников, и необходимость в этом странном общении Джейн непонятна. Но её это забавляет, поэтому она, старательно скрывая свою насмешливость, поддерживает игру.
Парень явно мнит себя важной фигурой, пытается выведать что-то у Джейн и строить из себя тёмную лошадку, кое-что понимающую в делах Иллиума. Но Дастин делает это так неискусно и наивно, что даже Джейн умудряется это раскусить, мысленно потешаясь над подобной манерой. Без злорадности, скорее, снисходительно. Нет, едва ли Лиара всерьёз рассчитывает на этого паренька: скорее, использует его амбиции и подкармливает честолюбие, выжимая из него всю возможную пользу, которую тот в самом деле может приносить. Лиара использует его, зная, что тот в один момент подставится — и, видимо, просит именно Джейн и Джона встретиться с ним, чтобы тот не выдал себя с головой. Кто-то другой уже захотел бы разгрызть его, как скорлупку, и Джейн хочется думать, что Лиара его бережёт, а вовсе не ждёт подходящего шанса выгодно разменять.
Лиара не станет этого делать. Правда ведь?
Чтобы скрыть вот-вот грозящий вырваться смешок, который у неё вызывает очередная реплика Дастина, Джейн как бы невзначай поворачивает голову в сторону, якобы не менее таинственно поглядывая по сторонам — и натыкается на Джона, отчего-то впившегося в их информатора взглядом так пристально, что выглядит подобное даже жутко. Желание смеяться у Джейн мгновенно исчезает, сбивается, уступая место замешательству, и брови сами собой чуть ползут вверх, вопросительно изгибаясь. Ей так и хочется его встряхнуть, пошлёпать по щекам, заставив лицо вернуться к обычной хмурой мине и перестать будить в Джейн желание как будто бы придержать его за ошейник, пока Джон не рванулся с места.
Он словно хочет перегрызть парню глотку, похрустеть хрящиками, смачно и звонко чавкая на весь бар — и страшнее всего здесь то, что Джейн совсем не понимает причины.
Озадаченность не проходит, даже когда всё вроде бы приходит в норму. Только-только рассеиваясь, она крепнет вновь, звенит очередным тревожным звоночком, когда Джон принимается изображать подчёркнутую небрежность, едва не облизываясь у Джейн на глазах. Переваливаясь на опорную руку и подпирая ладонью подбородок, она внимательно всматривается в Джона, не скрывая своей заинтересованности, и на его глазах откровенно выжидает в надежде на какие-то комментарии.
— Что за рожи, Джон? — не получив толковых пояснений, она насмешливо иронизирует. — Тебя так с одного бокала развезло?
Пахнет сущим идиотизмом, но это — самая безобидная версия, приходящая ей на ум. Другая — о том, что он, возможно, знает о чём-то большем, о чём из вредности не хочет говорить. И Джейн всё-таки спрашивает в лоб:
— Знаешь его?
Решая в своих рассуждениях не сходить с ума.

Подпись автора

I wish that someway, somehow That I could save every one of us But the truth is that I'm only one girl

Джейн не заостряет на произошедшем внимание: в конце концов, ничего страшного не происходит, а Джон и до этого выдавал не всегда понятные ей реакции. Последствия ли это воскрешения или какие-то другие побочные эффекты — чёрт его знает, но бить тревогу не с чего, и Джейн легко переключается на шутки о том, что они с Джоном после пережитого — как два деда, для которых зелёными сосунками иной раз будут даже те, кто старше их по возрасту. Она даже рассказывает ему про то, как почти на каждом военном корабле Альянса, куда её временно определяли за неимением собственного корабля, невольно превращалась в старпёра, из которого вытрясали сумасшедшие байки. Старуха у костра с желторотиками, часть которых была даже равна ей или старше по званию, — вот, кем она себя ощущала. А он ещё чему-то удивляется.
На Иллиуме всё слишком бурно закручивается, чтобы у Джейн оставалось время вспоминать об этом маленьком случае. Они носятся за наёмником, улаживают проблемы команды и увеличивают её ещё на две головы, по пути — убалтывают одних, разбираются с другими, а в баре себя едва не гробит Конрад, увязавшийся вместо Джейн разбираться в проблемах людей по всей Галактике, пока его кумиру не до этого. В поте лица пытаясь успеть по следу корабля беглой азари, чтобы заручиться помощью юстициара и спасти жизнь неудачливому капитану охраны, Джейн не следит за тем, чем занят в это время Джон: он к ней всё-таки не привязан на поводке, в перемещениях не ограничен и тоже, видимо, занят чем-то настолько важным и увлекательным, что они с ним в последнее время едва пересекаются.
Передышка наступает потом, когда Джейн, набегавшись, находит время, чтобы вновь встретиться с Лиарой. Как всегда смертельно занятой, что-то усиленно рыщущей и сверяющей, но выкраивающей периодически момент на то, чтобы поговорить с сидящей напротив Джейн. Её здесь обхаживают, Никсерис услужливо подносит напитки и закуски, а Лиара, хитро поднимая взгляд над терминалом, упоминает вскользь, что многие из её посетителей из этой же тарелки тянут неверный кусок.
Когда Джейн, сделавшая первый укус, закашливается, Т’Сони смеётся совсем как раньше и говорит, что это всего лишь шутка. По крайней мере, пока здесь Шепард.
Лиара очень мало говорит о личном, коротко, очень вскользь отвечает на вопросы о том, как и чем она жила всё это время, и настойчиво каждый раз меняет тему. На третий раз Джейн всё-таки понимает: она не хочет говорить о себе здесь, и даже разговор со старым другом для неё теперь — непозволительная роскошь.
По её собственному утверждению, Лиару эта жертва полностью устраивает, и Джейн не берётся с ней спорить.
— Над чем ты всё это время корпишь? — решается она наконец. — Очередные «секретные» дела, — Джейн пальцами изображает кавычки, — в которые мне лучше не лезть?
— Ничего особо секретного, просто я… Пытаюсь понять, что случилось, — Лиара неопределённо ведёт ладонью в воздухе. — Помнишь Дастина? С ним всё-таки что-то произошло на днях.
Джейн хмурится. Неужто он попал впросак так скоро?
— В чём дело?
— Когда я видела его в последний раз, он выглядел ужасно. Покалеченный, напуганный, — то ли Джейн кажется, то ли в обычно спокойном, тихом голосе Лиары звенит беспокойство. За своего информатора или за своё дело — непонятно. — Я едва выжала из него, что произошло. С тех пор он не выходит на связь.
Дерьмово, конечно, но ожидаемо. Дастин, мнящий себя слишком важным, на деле едва ли достаточно крепок, чтобы выдержать настоящее давление. Джейн не удивляет, что его поймали и прижали — это печально, но предсказуемо. Ему бы деятельность сменить, пойти в клуб гостей развлекать, а не совать горло под нож.
— Ты уже знаешь, кто это сделал?
— Он сказал, что его прижали батарианцы. Их не устроила сделка, и они отыгрались на нём.
Джейн со знанием дела кивает. Батарианцы — кость в её (и не только) горле. Мендуар не стереть из памяти, а их жестокость им с Джоном лучше прочих известна. Четырёхглазые ублюдки.
— Очень похоже на них.
— Да, — Лиара серьёзно кивает. — Но я не предлагала им никаких сделок.
А вот теперь становится интереснее. Лиара, как ожидалось, уже ведёт своё расследование, и факты очень быстро начинают расходиться. Даже если Дастин работает не только на неё, даты и личности не сходятся: единственные батарианцы, с которыми на Иллиуме вообще есть смысл иметь дела, улетели с планеты намного раньше инцидента. Нет логики в мотивах, нет чёткости в имеющихся данных: то ли у них чего-то не хватает, то ли кто-то и где-то Лиаре соврал, продолжив длинную, далеко идущую цепочку разворачивающегося за её спиной заговора.
Джейн даже втягивается в эти рассуждения, отчасти из заинтересованности в судьбе хоть немного знакомого ей паренька, отчасти — из любопытства к запутанной детективной истории. Они обмениваются версиями, Лиара сверяется с чем-то ещё, а после вдруг упоминает между делом:
— Может, ты бы могла спросить Джона? Он единственный виделся с ним до того, как всё произошло. Возможно, Дастин что-то ему рассказал…
Брови у Джейн ползут вверх. Сначала в замешательстве, а после — с подозрением.
— Джон встречался с ним без меня?
— Да, пару дней назад. Погоди… — Лиара прыгает тонкими пальцами по голографическим кнопкам. — Кажется, есть даже камеры. Видно плохо, но это явно какая-то дыра на нижних уровнях… О, нет.
— Что?
Лиара запинается и виновато гнёт брови.
— Лучше не надо.
Но Джейн уже обходит её стол и встаёт сбоку, наклоняясь над ней к монитору.
— Показывай.
Запись действительно тёмная и нечёткая, но она смутно узнаёт на ней кого-то, похожего на Джона, а рядом — ещё кого-то светловолосого, явно уступающего комплекцией. Видимо, Джейн подходит к самому интересному, потому что взлетающих ко ртам рук, в которых были бы рюмки, не видно: только то, как блондинчик сквозь рябь жмётся к её мужу, закидывает на него руки, едва ли не залезает на него, как голожопая танцовщица, а Джон, как видно, ничего не имеет против. Может, хватается за него в ответ — на записи, к счастью или к сожалению, этого не разглядеть.
Джейн наблюдает за происходящим с непроницаемым лицом, словно видит кого-то чужого. И сквозь чужое смущённое, сочувственное:
— Шепард, мне так…
Холодно обрывает:
— Не надо.
Не надо говорить, что ей жаль. Не надо говорить ничего — Джейн и без того на грани свирепого бешенства. Не потому, что воочию видит то, о чём догадывается уже давно, но потому что об этом теперь знает кто-то ещё.
Да, Лиара действительно становится очень хорошей торговкой информации.
А Джейн снова вспоминает всё в деталях. Воспроизводит в памяти ту встречу, весь разговор на троих, всё увиденное, в чём скрупулёзно, сквозь отторжение ищет теперь зацепки и предпосылки, намёки на то, что она видит сейчас. Она вспоминает, как её передёргивает от жуткого дискомфорта, от необычного немного поведения, не первый раз её напрягавшего, и как она открещивается от него, списывая на ерунду.
Джейн сквозь зубы гневно шипит:
— Шепард, блядь, — и, оттолкнувшись от стола, чеканными шагами вылетает прочь.

— Привет, милый.
Джейн говорит почти ласково, возникая перед Джоном прямо на выходе из каюты. В упор стоит, ещё немного — и влетел бы в неё, уронив их обоих. Джон стоит к ней так близко, что на его скулах вполне отчётливо можно увидеть красные светящиеся нити — прожилки шрамов, вокруг которых всё сильнее трескается кожа. Что доктор Чаквас говорит? Будет в ладах с собой — всё заживёт? Что-то не клеится с душевным равновесием.
Джейн здоровается почти елейно с любимым мужем, но выглядит нихера не мило. И наступает на него, кивком веля вернуться обратно в каюту, да поглубже. Вдоль аквариума, вниз по маленькой лесенке и дальше, к дивану или кровати. С тем напором, каким Джейн заставляет его задержаться в каюте, можно подумать, что она, разгорячённая, решит страстно наброситься на него и властно завалить на простыни — можно было бы подумать, не будь её лицо таким угрожающе строгим.
— Садись.
Она милостиво указывает ладонью на угловой диван, а сама неторопливо доходит до стола и присаживается на его край лицом к Джону. Скрещивает руки на груди, и в тот момент, когда от неё следует ожидать серьёзного разноса, вдруг неожиданно меняет настроение и с нарочитой легкомысленностью спрашивает:
— Слушай, ты помнишь того паренька, с которым мы виделись недавно на Иллиуме? Информатора Лиары? Она говорит, с ним что-то стряслось. Просит нас разобраться.
Как она охренительно хочется разобраться в этом. Едва ли не трещит по швам от любопытства.

Отредактировано Jane Shepard (11.10.20 16:59)

Подпись автора

I wish that someway, somehow That I could save every one of us But the truth is that I'm only one girl

Джейн почти верит ненадолго в то, что сама изображает. Будто она действительно приходит поделиться с Джоном догадками и прикинуть, что же могло случиться с пареньком, которого они видели всего-то раз в жизни. Будничная болтовня о последних невесёлых новостях от их общей подруги, не более. Джейн почти проникается этой видимостью, только взгляд у неё слишком прямой, больше на лазерный прицел похожий. Точка — прямо посередине меж бровей, и чёрт её разберёт, на какой счёт, моргнув, она выстрелит.
Джейн ещё оставляет шанс на то, что Джон причастен к происходящему только косвенно. Всё, что она знает, что она видела — это его, последним засветившегося с Дастином. Обжимавшегося с ним без стеснения то ли в баре, то ли хер пойми где, но всё же не успевшего на её глазах навредить ему. Может, он объяснит ей всё, может, он в самом деле знает, куда тот делся после их пламенной встречи.
— Лиара говорит, его покалечили, — Джейн неопределённо глядит куда-то мимо Джона, пожимая плечами. — Он выглядел ужасно с их последней встречи и был чем-то страшно напуган. Наплёл ей про батарианцев и исчез с концами.
За стеклом чуть выше его затылка на маленьких держателях висят её модельки кораблей. Джейн отвлекается на них, якобы в задумчивости припоминая слова подруги — снова сопоставляет факты в голове, в очередной раз обнаруживая детали, костью встающие ей поперёк горла. Топорная, выдуманная отговорка рассыпается у неё на глазах, но это всё ещё ни о чём конкретном ей не говорит.
— Она говорит, это не похоже на избиение. Скорее, — взгляд возвращается к мужу, — на пытки.
Слишком изощрённо для мусора вроде них, Дастин ещё бы ворча обвинил. Он явно что-то от Лиары утаил, кого-то куда более изощрённого, кто умудрился запугать его настолько, чтобы пацан додумался соврать торговке информации, способной вывернуть наизнанку весь Иллиум. Он утаил кого-то, в последний раз увидевшись только с Джоном.
И, если бы Лиара нашла кого-то ещё за то время, что Джейн мчала от её офиса до доков и каюты, она бы непременно сообщила ей.
— Лиара просила узнать, не в курсе ли ты произошедшего. Всё-таки ты виделся с ним последним. Может, он что-нибудь тебе сказал.
Беспечность исчезает из её тона плавно и постепенно, по нисходящей — противоположно ей нарастает напряжение, и разговор становится всё менее и менее удобным. Джейн подбрасывает новые факты, всё так же ровно добавляет их в свою речь, ненавязчиво и ясно давая понять, сколько она на самом деле знает. Она всё ещё никого ни в чём не обвиняет: просто выкладывает карты по одной на стол, давая рассмотреть как следует каждую и оценить её вес.
— Я видела, как вы выпивали, — очередная карта ложится под ледяные слова, растерявшие всякое подобие напускной теплоты, и железные клешни на яйцах Джона окончательно сжимаются. Неспешно и аккуратно, но жёстко, как тиски, из которых хер вылезешь под давящим и прямым взглядом Джейн.
По ней сразу ясно: она видела больше, чем хотела бы, видела больше, чем нужно, и это зрелище ей охренеть как не понравилось. Она видела — перед ней поздно ёрзать и ухмыляться.
Но видела не всё.
— Мне показалось, что лучше спросить об этом тебя самого. Но, если ты ничего не знаешь, я схожу обратно к Лиаре и сама посмотрю, какие записи она ещё нашла.
Может, ей стоило бы сразу так и сделать: увидеть всё целиком, не отрываясь, залпом, чтобы во всём окончательно и без сомнений убедиться. Но Джейн обрывается на середине и приходит сюда, чтобы увидеть Джона и спросить его. Чтобы послушать, что он скажет ей в лицо, чтобы позволить ему что-то объяснить, прежде чем Джейн увидит продолжение.
Она хочет узнать обо всём от него.

Подпись автора

I wish that someway, somehow That I could save every one of us But the truth is that I'm only one girl